ЧЕЛОВЕК, "СТОЯЩИЙ ПОСРЕДИ"

ЧЕЛОВЕК, « СТОЯЩИЙ ПОСРЕДИ» Александр Амфитеатров ( 26.12.1862 - 26.02– 1938)

Известный его современник– Михаил Петрович Арцыбашев – последний свой роман назвал «Женщина, стоящая посреди». Вот и мне захотелось так назвать статью о творчестве Александра Валентиновича Амфитеатрова, потому что он всю жизнь колебался от правых к левым, от левых к символистам, пока не приблизился к фашистам.

Имя А.В. Амфитеатрова в нашей литературе далеко непопулярно. Для этого много причин. Во-первых, после Октябрьской революции его имя и творчество было почти полностью запрещено, поскольку он уехал в эмиграцию и большую часть эмигрантской жизни прожил в фашистской Италии. Вспомним, что в то же самое время там находился и великий пролетарский писатель Максим Горький, для охраны которого Муссолини выделил специальный отряд. Но это, как говорится к слову. Между Амфитеатровым и Горьким лежит глубокая пропасть и в мышлении, и в творчестве.

Несмотря на то, что и Горький и А. – люди примерно одного поколения (А. Был старше Горького на шесть лет) и, принадлежавшие примерно к одной эпохе, которую мы сейчас называем «Серебряный век», внутреннее духовное различие между ними было огромным. Я не буду вдаваться в вопрос, до какой степени пролетарский писатель был богостроителем и богоискателем, хотя об этом не раз говорилось в литературе, но в отношении А. этот вопрос нельзя отрицать ни при каких условиях.

Несмотря на то, что в ранних годах своей литературной карьеры А. был либералом, диссидентом, будучи как бы противником монархической власти (памфлет «Господа Обмановы» якобы о царствующей фамилии), через некоторое время его взгляды изменились. Какой-то период он работал в газете «Новое время» у А.С. Суворина, где постоянными сотрудниками были известные «реакционеры» – по терминологии советской власти – В. Розанов и М. Меньшиков, творчество которых было также запрещено до 1990-х годов.

Но А. был человеком колеблющимся, неустойчивым в своих взглядах. Этим он,напоминает, с моей точки зрения, Н.С. Лескова. Обоих эпизодически клонило то в сторону революционеров и так называемых демократов, то к каким-то «реакционным» кругам. А. был близким другом Л.Н. Толстого как раз в период его так называемого богоборчества и образования секты толстовство. Но сектантом А. не стал, хотя, прямо сказать, в его сочинениях на религиозную тематику никакой православной идеологии не ощущается.

А. одним их первых в русской литературе коснулся судьбы русской женщины – проститутки ( «Марья Лусьева», 1903 год). «Яма» Куприна появилась только шесть лет спустя. Напомним, что подруга Раскольникова Соня Мармеладова из романа Достоевского «Преступление и наказание» тоже была как бы проституткой, хотя Достоевский ни разу не изобразил её почти «на фронте работы». Поэтому в романе она выглядит невинной. В ХХ веке изображение проституции стало совсем иным.

Хотя А. написал ряд псевдоисторических романов, в том числе «Восьмидесятники», «Девятидесятники», «Закат старого века» и др., которые сейчас вряд ли кто будет читать, как и сочинения П.Д. Боборыкина (1836 – 1921), но потом смысл его творчества повернулся в прямо противоположную сторону, как и его колеблющееся дарование. Самые лучшие его произведения – это те, что вошли в ряд сочинений символистской прозы. Одна из самых талантливых – повесть «Мёртвые боги». Как и ряд произведений символистов – В. Брюсова, Д. Мережковского, Г. Чулкова и др. – она основана на историческом материале, который, однако, полностью преобразуется автором и приобретает особую оккультно –мистическую окраску. Что такое «мёртвые боги»? Могут ли БОГИ умереть? У Ницше есть высказывание: «Бог умер». Философ понимал под этим понятием Иисуса Христа, тем самым намекая, что он не бог. С богом связаны такие понятия, как вечность, бесконечность, бессмертие, всемогущество. Если бог может умереть, то какой же это бог? Здесь следует вспомнить роман Д. Мережковского «Леонардо да Винчи» с подзаголовком «Воскресшие боги» (1900 -901 гг.). Автор рассматривает эпоху Возрождения как своеобразный кризис христианства и появление на этом фоне прежних античных богов и героев, которых запечатлели Рафаэль, Леонардо и другие художники эпохи Возрождения.

Примерно так же, спустя десятилетие, подходит к этому вопросу и Амфитеатров. Герой повести «Мёртвые боги» – некий художник Николай Флореас – со своими произведениями отправляется в дальний путь, чтобы вручить их зарубежным заказчикам. Подчеркнём важную и интересную деталь: «На небе стояла хвостатая звезда. Кровавый блеск её огромного ядра спорил со светом луны, и набожные люди, с трепетом встречали её еженощное появление, ждали от неё больших бед христианскому миру. Когда комета в урочный час медленно поднималась над горизонтом, влача за собой длинным хвостом крупный столб красного тумана, в её мощном движении было нечто сверхъестественное, грозное. Казалось, будто в синий простор Божьего мира ползёт из первобытного мрака свирепый царь его, огненный дракон Апокалипсиса, готовый пожрать месяц и звёзды и раздавить землю обломками небесного свода. (...) Светопреставления ждала вся Европа».

Несмотря на эти мрачные предсказания художник Флореас и его спутники отправляются в дорогу. Когда они остановились на ночёвку по пути среди «величественного безмолвия раздался странный звук». Спутники художника перепугались, а сам он решил найти причину этого звука. Долго блуждал он по лесу, пока, наконец, не встретился с языческой богиней Дианой, сказавшей ему: «Я мёртвая богиня побеждённой веры, царица призраков и мертвецов! Юноша разбудил меня. Он пришёл на таинственный зов, он оживил мой храм и согрел огнём мой жертвенник». Диана стала возлюбленной Флореаса и навсегда увлекла его в своё царство мёртвых богов. Мёртвых только с точки зрения христианства. А если взглянуть на эту веру иначе, то могут обнаружиться и другие, совершенно неожиданные вещи.

Является ли христианство вечной и неизменной религией? Герои Мережковского в романе «Леонардо да Винчи», а тем более в романе «Юлиан отступник», так не думали. Перед читателем поставлена религиозно–философская проблема, не разрешённая и до настоящего времени. Уже упомянутый Лев Толстой, постоянный друг и собеседник А. на протяжении многих лет, в своём трактате «В чём моя вера», редко упоминаемом в сочинениях современных историков – искусствоведов, никогда не говорил, что Христос – это бог. Его учение – толстовство – это одно из ответвлений древней арианской ереси. Церковь не могла этого простить, потому и совершилось знаменитое отлучение Толстого от церкви, а вернее «отпадение», как было заявлено в официальных документах Синода.

Всё это, конечно понимал и А., некоторое сближение которого с символистами было вызвано отчасти разочарованием в так называемом «реализме» и , конечно, поисками новых веяний, новых течений в искусстве и в жизни. Некая диссертантка Ю.А. Сотникова посвятила своё исследование одному из ранних романов Амфитеатрова «Восьмидесятники». Это глубоко второстепенное произведение нисколько не напоминает сочинения Бальзака, с которыми сравнивает его диссертант.

Более или менее Амфитеатров себя нашёл, когда приблизился к кругу символистов. Его рассказы - «Лествица». «Чёрт», «Казнь», роман «Отравленная совесть» - стали популярными у читателей начала ХХ века. К этому времени бытописательство вышло из моды, читатель ждал чего-то необычайного, что, как показало недалёкое будущее, и пришло. Но не в том виде, какого ожидали символисты, и А. вместе с ними. Вспомним Вяч. Иванова: «Да, сей костёр мы поджигали...», после разгорания которого он также, как и А. , нашёл себе прибежище в Италии, оторвавшись от основной группы русских эмигрантов, обосновавшихся во Франции. Нет ничего странного в том, что долгое пребывание А. в Италии приблизило его к правящей идеологии Муссолини, сблизило с проживавшим там же Горьким, с которым он вёл обширную переписку. В то время советское правительство поддерживало добрососедские отношения с Италией, Францией. Оно было заинтересовано в возвращении некоторых писателей на родину. Но для А., которого убеждал М. Горький вернуться, этот вопрос никогда не стоял. Амфитеатров никогда резко не выступал против советской власти, в отличие от критики в своё время царского правительства в «Господах Обмановых», но никогда её и не поддерживал.